Главная / Блог главного редактора / Роль

Роль

Страшных монстров мы рождаем в себе, и они, наши демоны, разнообразны, омерзительны и по-своему прекрасны. Они живут порой по своему разумению, где-то толкая нас вверх, где-то разрушая все вокруг. И мифические персонажи на самом деле не так уж иллюзорны. Вот взять, к примеру, одного из чудищ постапокалипсического романа «Безымянка» Сергея Палия. Чудо-юдо, как и многая прочая фауна на постядерной поверхности, мутировало из естественных земных обитателей – человека, не успевшего укрыться в убежище. Имя чудовищу – роль. Легенда гласит, что после катастрофы в драмтеатре укрылась труппа, игравшая спектакль в тот момент со сцены. Однако апокалипсис не просто стер с земли эту группу творческих людей, а превратил в нечто ужасное. У актеров развился гигантизм, произошли прочие мутации, они разворотили стены театра и разбрелись по катакомбам. Поползли слухи, что эти огромные монстры каждый раз разыгрывали немой спектакль перед жертвой, а после жестоко убивали своих зрителей. Именно за это они и стали зваться ролями.

Говорят, художника легко обидеть. И как часто творческие люди изъедают себя изнутри сомнениями, неудовлетворенностью от своих творений, страхами быть не принятым. Это свойственно даже признанным, чего уж говорить о тех, кого слава еще толком не успела искупать в своих лучах. Время летит, дипломы консерваторий, театральных институтов уже запылились, ты уже не девочка, не мальчик, а все страдаешь от отсутствия чего-то великого. Хорошо тем, для кого творчество – не основной заработок, можно отдохнуть, упасть головой в рутину и набравшись сил, поймав музу, снова припасть к творчеству. А что делать тем, кому почти каждый день нужно идти к творческому станку? И зритель не сахар, да какой там сахар, зритель ужасен, он ничего не понимает! И для кого я стараюсь, ладно, буду для себя. Но годы терзаний комплексами несостоятельности делают свое: в каждой роже зрителя чудится насмешка, в каждой уходящей спине – равнодушие, в каждом комплименте – фарс. Да, да, комплименты бывают, но они почти все неискренние, недалекие, непонятно зачем. И копится эта кислота, и хочется, как тому ролю, переломить телеса этих неблагодарных пополам, так чтобы кровь залила всю сцену, а остальные поняли наконец-то, до чего их безразличные и невменяемые взгляды доводят артиста. И ты как этот роль начинаешь жалить неугодных. Хочется только нахамить в микрофон этим наглым физиономиям, нахлобучить коллег, благо жанр позволяет, устроить истерику и стремительно унестись за кулисы.

Вернемся же к приключениям нашего сказочного роля из вышеупомянутого романа. Напав на станцию (а люди постапокалипсического ядерного будущего живут исключительно на станциях метро), чудовище исполняет свою страшную немую пьесу, раскачиваясь из стороны в сторону. Народ замер в оцепенении, военные готовятся к штурму. И вот не выдержал и громко закричал ребенок, это было спусковым крючком для завершения спектакля. Начинается кровавый ужин мутанта, пули не помогают, с некой грациозностью чудище уходит от огня, и казалось бы вся станция уже обречена. Но вдруг одному из людей, вспомнившему легенду о роле, приходит идея: ведь в прошлом это несчастный артист местного театра, а что больше всего нужно артисту, больше чем еда, вода. Конечно! Аплодисменты. Наш смышленый герой останавливает огонь вояк и на свой страх и риск начинает хлопать. Монстр замирает, останавливает свой кровавый пир, и... Правильно, он сгибается в поклоне. И уже половина зала хлопает в ладоши, кто-то даже кричит «браво!». Поклон, еще один, и урча, успокоившись, чудовище уходит. 

Где явь же, все сложнее. Хотя снаружи наш герой неплох собой и статен, быть может, демон, что внутри даже больше кровожаден. Да, хлопают, да крики браво. Но всё не то. Как так, почему не все? Почему вон те о чём-то лясы точат, а эти морду кривят. Не нравится, вон вам! И в фееричном гневе забылся наш артист, тех, кто не слушал, он и не обидел, плевать им, не за ним пришли.  Но преданного зрителя он потоптал слегка. А что? Ведь драма только у него в душе, вокруг все веселятся и тешутся над ним. Вот когда были только друзья вокруг, это было элитарное искусство, а тут посторонние, чёрный люд...

И в следующий раз почему-то ещё меньше аплодисментов, чепчики в воздух не бросают и браво почти не звучит. Видимо, в прошлый раз съел самых преданных и не заметил. А вдруг зритель тоже личность в определенной степени творческая? Со всеми вытекающими внутренними противоречиями, комплексами и своими маленькими демонами.

Кстати, самые успешные и великие из мира исполнителей классической музыки часто признаются, что их исполнение – это совместное творчество того, кто на сцене, и тех, кто в зале.

Да, в кругу друзей уютно, они поддержат, подбодрят. А среди незнакомых страшно, не верится, что ты на самом деле обладаешь нетривиальным талантом, что вдохновляешь своим бурным творчеством и энергией совершенно незнакомых людей. Когда страшно, и тень от чайника кажется приведением, а радость в глазах зрителя – злобной насмешкой. И что-то щелкает, включается защитная реакция, выползает свет софитов ненасытный монстр. Все в разочаровании. Кроме тех, кому изначально было всё равно, на кого спектакль не рассчитан. Занавес!

С другой стороны, а какое искусство без трагедии и страданий! 

Копирование любых материалов с сайта допускается только при указании на источник с активной ссылкой на сайт http://gazeta-status.ru/